ЮРИЙ КОЗЛОВСКИЙ: "ХОЧУ ЛЕТАТЬ!"

29 июня 2009 5980

ЮРИЙ КОЗЛОВСКИЙ: «ХОЧУ ЛЕТАТЬ!»

Он подъехал к редакции на хорошей скоростной машине, без усилий вышел из нее и пошел навстречу. Высокий, плечистый, уверенный в себе человек. Судя по размашистой походке, пилот или моряк. И если не знаешь его уникальной биографии, ни за что не догадаешься, что это наш краснозаводский Маресьев. За всю историю отечественной авиации уникумов, что лишились обеих ног и остались в строю, говорят, только четверо. И один из них наш земляк Юрий Валентинович Козловский.

"Я родился на дороге"

Чтобы понять, откуда берутся силы у человека в самые драматические моменты жизни, надо заглянуть в его детство. Юрий Валентинович говорит, что очень похож на маму, которой, к сожалению, уже нет в живых. Только крепкая барышня из подмосковного села и могла выдержать суровую кочевую жизнь в таежном Карымском районе под Читой. Отец Юрия, участник Гражданской войны, строитель и механик, строил дорогу Чита — рудник Хапчеранга. Здесь родились все дети Козловских. В 43-м в селе Ульзутуево появился на свет четвертый, младший — сын Юра.

Отцу довелось повоевать и на фронтах Великой Отечественной. Последнюю весточку семья получила от него уже в Краснозаводске, куда перебралась к сердобольному брату мамы. Отец прислал с фронта большие деньги по тем временам — тысячу рублей, и это помогло Козловским обзавестись собственным углом. Больше от создателя читинской автомагистрали и начальника автобазы Наркомсвязи вестей не было, пропал человек. Кормильцем семьи стал Краснозаводский химзавод.

От баранки до штурвала

Дерзкая мечта о крыльях появилась позже, когда он слушал рассказы двоюродных братьев — военных летчиков да еще появился невероятно романтичный фильм "Звезды на крыльях". А маленький Юра спал и видел, как бы оказаться за баранкой какой-нибудь полуторки. Готов был часами ассистировать в гараже и под машиной, только бы дали подержаться за руль. И в девять лет на коленках соседского шофера мальчишке впервые позволили управлять автомобилем. Подростком он так виртуозно водил любые машины, что школьный учитель спокойно доверял ему вести урок автодела. И потом на заводе ученик слесаря и токаря осваивал станочную технику вдвое быстрей ровесников. А в гараже сватковской птицефабрики в 18 лет слыл опытным водителем, с которым уважительно советовался сам завгар.

В военкомате с призывником долго не церемонились. Положили перед парнем стопку агиток из военных училищ — и закрыли дверь на ключ. Дескать, не выйдешь отсюда, пока не примешь окончательное решение. Когда на пороге появился комиссар, смелый юнец заявил, что не нашел в стопке приглашений главного — в летное училище.

— Так ты надумал идти в летное? — оценил упорство призывника комиссар. — Тогда быстрей отправляйся на медкомиссию. Она еще работает.

В Ейском высшем военном авиационном ордена Ленина училище летчиков претендентов тестировал ученый из Ленинградского института авиационной медицины. Два земляка, прибывшие поступать вместе с ним, срезались на этом психологическом экзамене один за другим. Козловский исследователя явно заинтересовал. Он требовал запомнить сложные комбинации предметов и действий, давал задания сразу для обеих рук и ног, просил прогнозировать вектор движения в разных обстоятельствах. Парень справился со всеми, даже усложненными заданиями, хладнокровно и безошибочно.

— Ну, ты летчик божьей милостью, — заключил исследователь. — Считай, что ты уже курсант.

На экзамене на стол Юрия прилетела чужая шпаргалка. Преподаватель отобрал "шпору" и сурово насупил брови. Это недоразумение могло закончиться выдворением из аудитиории. Но тут он услышал, как давешний психолог посоветовал экзаменатору:

— Отнеси-ка ты ему эту шпаргалку обратно.

У преподавателя на лице было неподдельное изумление. Вмешался сам абитуриент, который доказал, что в шпаргалках не нуждается.

Неудобный курсант

Юрий освоил винтомоторный Як-18, реактивный чешский учебно-тренировочный L-29, на третьем курсе сел за штурвал МиГ-17. Но в тренировочных полетах возникла неожиданная проблема. Его тщедушный инструктор физически не справлялся с перегрузками во время полетов с атлетом Козловским. В какой-то момент наставник просто терял связь с окружающим, и получалось, что курсант управлял самолетом самостоятельно, без страховки старшего. Но вместо того, чтобы честно предупредить об этом казусе руководство училища, инструктор решил избавиться от слишком ретивого курсанта. И по инстанции пошла бумага на отчисление Козловского из летного училища. Однако нашелся человек, который сказал командиру полка Герою Советского Союза полковнику Назарову простые слова:

— Прежде чем отчислять, слетайте с ним сами.

В полете на МиГ-15 Юрий так выполнил все маневры, что командиру захотелось "порулить" самому. Увлекшись воздушной акробатикой, полковник не заметил, как загорелась лампочка аварийного остатка топлива. Курсант спокойно привлек к этому внимание командира и сказал, что приступает к посадке с ходу, без обычных маневров и с имитацией отказа двигателя.

Первая реакция полковника Назарова была: "Ты с ума сошел?" Вторая: "Делай, как знаешь..." Аварийная посадка прошла безупречно, и командир полка нарушил летный этикет. Вопреки правилам он дождался у самолета, когда выберется из кабины курсант, и тут же при всех премировал его внеплановым полетом на реактивном самолете. Группа организаторов полетов обеспечила Козловскому этот коридор.

На выпускных полетах для Юрия приглашали специального инструктора — с такой же косой саженью в плечах, как у него самого. Выполнение всех фигур было признано отменным.

А боевой разворот со сложной траекторией назвали поистине королевским.

Второе рождение, опять в Чите

Шесть лет Козловский прослужил в Германии, в городах Альтес-лагер и Брандт, был заместителем командира эскадрильи и начальником штаба. В небе чувствовал себя в своей стихии, но хотелось еще выше. Пытался попасть в отряд космонавтов, отбор проходил в советском военном госпитале в Германии. Подвел рост, оказался на 1 сантиметр выше предельно допустимых 175.

— Сейчас это уже не препятствие, есть очень высокие космонавты, — говорит Козловский. — А в 66-м этот сантиметр закрыл мне дорогу в космос.

Летная карьера привела в Забайкалье, в летную часть в Джиде. Здесь и произошло самое драматическое событие в его жизни. Замкомандира эскадрильи Козловский был единственным в части летчиком, класс которого позволял летать в облаках. Он и отправился

27 марта 73-го года на одноместном истребителе Су-7Б на разведку погоды. На высоте 10 тысяч метров заметил, что радиокомпас "виляет". Связался с землей, чтобы уточнить координаты, там предложили перейти на другой канал — и связь как отрезало. Ни компаса, ни связи, ни визуальных ориентиров. В плотных облаках да еще ночью он летел практически вслепую.

— Этот сбой связи — несчастный случай, — убежден Юрий Валентинович. — Подряд три перебежчика в те годы улетели на запад вместе с кодами "свой-чужой". Приходилось еженедельно менять коды и радиомаяки, перенастраивать радиостанции. Вот и произошла техническая накладка. Но добавилась и элементарная халатность на пункте управления полетами. Мое приземление в расчетное время должны были отследить. И если этого не произошло, самолет надо искать. А обо мне просто забыли. Я сам потерялся в небе из-за паузы в радиоэфире, да меня еще и на земле потеряли...

Его настойчивые позывные случайно услышал замкомандира полка летчик Марат Тульнов, который в этот момент сам был в полете. Пропажа нашлась, но у Козловского уже горела лампочка аварийного остатка топлива. Тульнов предупредил, что внизу Чита, и надо тянуть, сколько удастся, за пределы города. Юрий сумел отсрочить падение самолета на 40 долгих секунд — это около 8 километров лета.

Когда мелькнули последние огни, до земли оставалось всего 250 метров. Катапульта дает гарантию при резерве высоты в полкилометра. Козловский без всякой автоматики сам срывал фонарь с кабины и даже не стал пристегиваться к катапульте. И в этом ручном режиме выскочил из пикирующего самолета. Парашют раскрылся за секунду до приземления.

Чудо жизнелюбия

— Я сразу понял, что лишился ног, — вспоминает Юрий Валентинович. — Открытый перелом, ступни болтаются. В темноте ощупал свои потери руками, как мог, перетянул вены. Если бы не 20-градусный мороз, добивший ноги, но остановивший кровотечение, меня бы уже не было...

С перебитыми ногами, в дикий холод он полз по тайге трое суток на звук дороги. Потом узнал, что, теряя силы и сознание от кровопотери и боли, преодолел 7 километров! И все-таки выбрался к автостраде.

С чудовищными ранами ухитрился преодолеть сплошной забор, ограждавший шоссе. Чтобы пролезть под ним, сумел стащить с себя комбинезон, а на другой стороне — одеть все, что осталось от формы. Последнее, что успел сделать, пока сознание окончательно его не покинуло, — упираясь ножом, забраться на ближайшее возвышение. Верил до последней минуты сознания, что найдут. К счастью, в это верил еще один человек — пилот вертолета Роберт Волков. Они даже не были лично знакомы, но спасатель как чувствовал, что отыщет Козловского.

Больше трех суток в морозы и с жуткими ранами никто бы не продержался. Официально поиски прекратили. Но Волков выпросил у командования еще один день на поиски летчика. И увидел, наконец, распластанное тело на пригорке у пустой дороги, закрытой на ремонт. Его доставили в госпиталь с температурой тела 33,2 градуса. Никто не верил, что после таких испытаний можно выжить, а он держался неведомо на чем.

Несколько раз летчика навестил в палате главком ВВС СССР, начальник госпиталя дежурил у кровати. Каждое утро в реанимации начиналось с вопроса врачей, в котором были изумление и восхищение: "Ты еще жив?!" Кажется, медики сами не понимали, как этот 30-летний парень умудряется цепляться за жизнь.

— Ты все равно умрешь, — сорвалось как-то у одного хирурга.

— Я выживу, даже не сомневайтесь, — отвечал чуть живой летчик.

В палате безотлучно были мама и сестра, приехавшие из Краснозаводска.

Сбежал из больницы без ног

Влажная гангрена не оставляла никаких шансов на спасение ног. В Читу откомандировали знаменитого хирурга, но из-за непогоды он застрял в Новосибирске. Первую ампутацию провели врачи госпиталя, медлить было нельзя. Потом будет еще две ампутации. Врачи были рады, что спасли упорному пациенту колени. Два года лечения в столичных клиниках, больше 20 операций, осложнения на суставах, пересадки кожи, кровавые подтеки на первых протезах. И... побег на такси из больницы с чужими протезами в специализированный санаторий в Сочи. Где он тут же лицом к лицу столкнулся с полковником Орловым из Военно-медицинской академии имени Кирова, который спасал ему ноги. Тот был настолько потрясен жизнелюбием и неукротимой энергией своего беглого пациента, что вместо выволочки распорядился выделить ему служебную машину на время отпуска в санатории.

"Еще полетаем!"

Ему присвоили майора и обещали найти работу в полку. Но он предпочел прозябанию где-нибудь в военной канцелярии новую жизнь. Все два года лечения он был на довольствии и получал воинское содержание. Как узнал позже, история с потерянным самолетом, которая едва не стоила жизни ему и могла привести к многочисленным жертвам в Чите, получила продолжение. Весь командный состав Забайкальского полка разбросали по другим гарнизонам, в часть пришли новые люди.

Он восстанавливал силы у матери в Краснозаводске, когда произошли важные для него события. Во-первых, 32-летний холостяк встретил, наконец, спутницу жизни. Имя у нее чудесное и очень подходящее — Надежда. О летчике, который пожертвовал собой, чтобы спасти от катастрофы город, и история болезни которого — пример личного героизма, рассказала сначала военная газета "Красная Звезда", а потом и "Комсомольская правда". Вскоре Козловского и его молодую жену пригласили на вручение высшей награды советского комсомола — ордена "Знак Почета".

Есть у него орден "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" III степени. Эту награду военное начальство вручило летчику почти тишком. Приехал из Москвы генерал и в пустом дворе Загорского военкомата, потупив глаза, быстро вручил Козловскому коробочку с орденом. Военные люди считают, что его профессиональный и личный подвиг заслуживают большего. Союз ветеранов Афганистана принял решение обратиться к президенту России с ходатайством о присвоении Юрию Козловскому звания Героя России. Военные, что прошли Афганистан, считают так: как находят спустя десятилетия своих обладателей ордена и медали Великой Отечественной и современных локальных войн, так и эта награда должна найти героя.

Ему еще дважды пришлось начинать жизнь сначала. Почти полтора десятка лет проработал на авиационном заводе — в ОКБ им. Сухого в специализированной лаборатории искусственного сердца. И был уже в должности замначальника спецлаборатории, когда завод-институт обанкротился. Хотел открыть свою пекарню, но малое производство придушили назойливой опекой и налогами. Сейчас деятельный военный пенсионер работает заместителем гендиректора фонда "Московский ветеран". На медкомиссиях Козловский неизменно доказывает, что способен полноценно трудиться. У него, например, есть "окончательная бумага" из института протезирования, что имеет право водить обычную машину и даже управлять грузовиком.

Спрашиваю у Юрия Валентиновича, чего ему хочется больше всего? Он, не задумываясь, отвечает: "Летать!" Если не в кабине самолета, то под куполом парашюта. Он прыгал в прошлом году и совсем недавно. Пока в тандеме с инструктором. Но у него есть план прыгнуть без посторонней помощи. Даже специальную методику разработал, как это сделать на протезах. А уж если он что задумал, будьте уверены, выполнит обязательно.

Светлана АНИКИЕНКО
Фото Алексея СЕВАСТЬЯНОВА