Главные новости
Ветеран Великой Отечественной войны, ветеран Загорского оптико-механического завода Петр Григорьевич Фирсов и сегодня выглядит как гвардеец (хотя исполнилось уже 86 лет). Позади нелегкое полусиротское детство, страшная война и замечательные полвека, отданные родному предприятию!
"Помотала меня жизнь..."
В деревне Бор Загорского района, где родился 7 июля 1923 года П. Фирсов, в то время было больше сотни домов. Сегодня вместо крестьянских хозяйств выросли особняки да коттеджи!
Счастливого детства в классическом понимании у него не было — трех месяцев от роду он был оставлен родной матерью на попечение бабушки-дедушки со стороны отца. Спустя несколько лет старики скончались, и Петрушу передали бабке со стороны матери, которая жила в соседнем Еремине со своими дочерьми-"вековухами", злыми на свою незамужнюю жизнь. А потом, когда Пете уже было 11 лет и он учился в 4 классе, вдруг... нашелся отец!
Поехали с ним аж в город Кунгур, что между Пермью и Свердловском. Там у бати была другая семья — жена Лидия Сергеевна да трое детей (один был братом по отцу). Приемная мать оказалась женщиной хорошей и понимающей, и потому следующие два года жизни были более-менее благополучные. Затем неуемный батя снова "махнул" в Москву, где устроился работать на военный завод. Вызванная семья сняла терраску в дачном доме в деревне Бырыбино по Рязанскому направлению, хозяйка тоже устроилась бухгалтером на железной дороге, и потому детишки были целый день предоставлены сами себе.
От всей этой сумятицы (а главное — голодухи!) Петр, которому пошел уже 14-й год, решил сбежать обратно в Еремино к бабке (все же на сельском подворье хоть картошки можно было заготовить на зиму!). Спустя некоторое время пришла телеграмма — отец попал под поезд! После похорон рабочие завода №145, помозговав, решили пристроить сироту к серьезной профессии. И поспособствовали поступлению в ФЗУ, где пареньку, закончившему 7 классов, предоставили место в общежитии, одевали-обували и кормили. Именно с этого момента и началась его трудовая биография на рабочей окраине в Кожевниках (район станции Павелецкой).
В 16 лет получил свой первый рабочий отпуск. Но когда вернулся, увидал, что родная "общага" на ремонте, жить негде. "И поехал я тогда к тетке в Загорск — там завод на Скобянке только еще строился, — вспоминает Петр Григорьевич. — Жить стал в старом бараке, вместе с приезжими грабарями (они копали грунт и вывозили его на своих лошадках)".
"На свой верстак повесил замочек..."
22 июня 1941 года Петр Фирсов, не по годам рослый слесарь ремонтного цеха, встретил на так называемой "Скобянке". За минувшие два года жизнь вроде стала понемногу налаживаться, а тут такое страшное для народа известие. Еще до войны на предприятии развернули производство пистолетов-пулеметов Дегтярева, а затем и ППШ. Так что у большинства сотрудников была "бронь". А ближе к осени оборонное предприятие было приказано эвакуировать в город Вятские Поляны (это на границе Татарии и Кировской области). Когда уже грузился последний эшелон с заводским оборудованием, Петр повесил на свой верстак замочек, чтобы по пути инструмент не растащили (в этом месте у вспомнившего этот эпизод ветерана навернулась скупая мужская слеза). А потом подумал чуточку, прикинул, как он снова будет в неведомой чужбине один мыкаться (все же в эвакуацию ехали в основном семейные) — и решительно направился в райвоенкомат, где было немало таких, как он, добровольцев (это красного кирпича здание и сейчас стоит на улице Шлякова). Случилось это 7 ноября 1941 года...
А уже 10 ноября красноармеец Фирсов на станции Бескудниково (ныне это район Москвы) принял присягу и в составе спешно сформированной стрелковой роты был отправлен пешим порядком за Яхрому. Там и довелось "понюхать" первый фронтовой порох — в составе 50-миллиметрового минометного расчета...
Зима случилась морозная и снежная. Вдали от крупных шоссе от деревни к деревне вела лишь одна санная дорога. Была поставлена задача — не дать спокойной жизни фрицам, засевшим в теплых избах под справный провиант на "зимние квартиры". Но лезть напролом было неразумно, противник давал сильный "огневой" отпор. А вот стоило зайти с тылу, и немцы, рационально "прикинув автомат к носу", бой уже не принимали, резво снявшись с постоя на сытых лошадях.
"Залезешь на елку — паровозы видны..."
В 1942 году шли бои за город Старая Русса. Чтобы не тратить мины зазря, Петр как самый молодой среди минометчиков предложил вести корректировку стрельбы... с самых высоких елок. "Бывало, заберешься на самую верхотуру, а там уже и паровозы немецкие на станции видны..." Бои шли упорные, с переменным успехом обеих противоборствующих сторон. Еле пробились к озеру Ильмень, где по ходу стали пополнять поредевшие наполовину ряды стрелковой части. Подкрепление шло в основном из Средней Азии — узбеки, казахи, практически не понимавшие по-русски. Утром сыграют подъем, они все по кустам, чай заваривают. Хотя кормежка бойцов была плоховатой, все равно без горячего на войне нельзя (не зря живет в народе поговорка "Война войной, обед по расписанию!"). С передовой к фронтовой кухне посылали в основном бойцов помоложе, "деды" курили. "Насаживаешь бидон на кол и вперед!" — смеется Петр Григорьевич.
В ноябре 1942 года стрелковой бригаде дали приказ — освободить станцию Лычково, а вместе с ней и железную дорогу на Ленинград. Но немцы подготовились к обороне изрядно, положив наступающие красноармейские цепи плотным прицельным огнем. У многих бойцов были устаревшие винтовки системы Мосина, сконструированные еще в 1891 году. ("У меня только тогда появился автомат ППШ, когда я командиром отделения управления минометной роты был назначен", — вспоминает Фирсов.) Одним словом, истерзанную часть отправили на переформирование в Ряжск.
"Семь — везучее число!"
— Да, у меня в жизни так и получается, — улыбается мой убеленный сединами собеседник. — Считайте: седьмого числа родился, седьмого был призван на фронт, седьмого числа ранило во второй и третий раз (вот такой "подарок" получился в день рождения, 7 июля 1944 года мне 21 год исполнился! А после 7 апреля 1945 года вскоре и Победа пришла). Всегда эти числа мне приносили трудности и опасности, но я выжил!
Летом 1944 года полк прямо ночью подняли по тревоге и ускоренным маршем перекинули километров на 50. Как потом оказалось, на соседнем участке линию немецкой обороны прорвали "штрафные роты" — и нужно было поддержать их наступательный порыв. Командир минометный роты посылает старшего сержанта Фирсова вместе со связистом вперед, в первую линию "штрафников", чтобы корректировать огонь минометчиков.
— Когда добрались до них под огнем, смотрим — "штрафбат" уже окопался. Докладываю своим минометчикам, что впереди много фрицев. Они поддали "огоньку"! А тут дело хуже пошло — прорвавшихся вперед "штрафников" стали постепенно немцы окружать. К тому времени смотрю — мой связист уже "готов", линию тоже осколком перебило. Старший из "штрафбата" мне кричит: "Давай, сержант, пробирайся назад — доложи о нашем положении!" В ту минуту разрывной пули почему-то только боялся — с тем и рванул меж воронок. А тут резкий удар в ногу, падаю. А перед этим я пошил сапоги по случаю — верх брезентовый, а низ из хорошей кожи. Чую, кровь в сапоге, а разрезать жалко. Сам ползу, а голова уже кружится. Тут меня заметили и вытащили к своим. Когда в медсанбат принесли, я попросил перед перевязкой сапоги снять и засунул их за ремень...
Много фронтовых дорог прошел сержант, а затем и старшина Фирсов. Почему-то особенно запомнились псковские болота, по которым приходилось "крутиться" — то наступать, то откатываться назад. Потом были Белоруссия, Литва (там уже вышли к берегу Балтийского моря и стали постепенно поджимать противника к Кенигсбергу).
Именно тогда, в декабре 1944 года, была сделана групповая фотография. В часть приехал фотокорреспондент из газеты Северо-Западного фронта, для которого собрали наиболее отличившихся бойцов. По такому случаю даже кое-какие награды нацепили (обычно "побрякушки" не все фронтовики надевали). И что самое удивительное — фотокор потом прислал в полк пакет с несколькими фотками, один снимок достался шустрому Фирсову. На нем он спустя несколько месяцев напишет фиолетовыми чернилами: "Нижний ряд: Батраков убит. Сулаев ранен. Лейтенант Воронов убит (пулеметная очередь). Сорокин ранен. Юлдашев ранен. Верхний ряд: Попов неизвестно. Фирсов ранен. Сухов убит. Жилинков — оторвало ногу. Раджабаев неизвестно. Магницкий — оторвана нога. Нарбутаев — жив. Карнополов убит".
Здесь, в Восточной Пруссии, шли особенно жестокие бои — для немцев это уже была родная земля. Но когда наши солдаты увидали устрашающие форты Кенигсберга, все прежние бои показались маневрами. Казалось, их взять будет невозможно! Мощные осадные мортиры долбили древние стены "Королевы Луизы" — лишь несколько попаданий в одну и ту же точку давали результат. Сколько народу нашего полегло — знают военные статистики. Старшину Фирсова ранило 7 апреля 1945 года, и он был отправлен в госпиталь в соседнем польском городке. Там и встретил счастливый День Победы...
Василий Сталин "кружил" вокруг Берлина
После выздоровления гвардии старшина Фирсов, награжденный за свои ратные подвиги двумя медалями "За отвагу", двумя орденами Славы (II и III степени), орденом Красной Звезды, как и большинство воинов-победителей фашизма, ждал скорейшей демобилизации. Но случилась почти анекдотическая ситуация: выздоравливающие воины в госпитале несли караульную службу по периметру территории. Его начальник подполковник Наумов держал в дальнем углу сада... пчелиную пасеку (ну любят это дело не только столичные мэры!). И в одну из теплых ночей она была "разорена" — какие-то "Винни Пухи" дорвались до сладенького. Кто виноват — караул! И вместо "дембеля" был отправлен Фирсов, как старший наряда, в запасной полк.
Там на рослого молодцеватого пехотинца обратил внимание "покупатель" из истребительного полка: "Кем работал на "гражданке"? "Слесарем", — отвечает Фирсов. "Ну и отлично, будешь теперь мотористом!" И стал он после краткой учебы обслуживать истребители Як-3, входившие в авиакорпус под командованием Василия Сталина. Тогда же и довелось, при передислокации с аэродрома на другой, побывать в Берлине (снялись с другом на фоне поверженного рейхстага и Бранденбургских ворот).
В 1949 году П. Фирсову удалось съездить в отпуск на родину. Результатом стала скромная свадьба на Северном поселке с уроженкой все той деревни Бор Марией Карповой (познакомились по двухлетней переписке, раньше ее Петр, гроза деревенских хулиганов, не знал). В 1950 году демобилизовался и устроился на ЗОМЗ. На этом предприятии прошел путь длиной в 51 год: слесарь, бригадир, мастер, старший мастер, начальник бюро, начальник ремонтного, а затем и транспортного цехов.
21 мая 2001 года, в возрасте 77 лет, Петр Григорьевич ушел на действительно заслуженный отдых. Награжден за мирный труд орденом "Знак Почета".
— Мирная жизнь у меня прошла очень интересно! А вот от всего, что сегодня в стране творится, какая-то апатия в душе наступает. Все какие-то "инновации" по телевизору обещают, а держава рушится! Хотя надежды на возрождение все же не теряю...
Александр ШОРНИКОВ
Популярное
опрос
Какой социальной сетью Вы чаще всего подьзуетесь?
