Главные новости
Сразу несколько тропинок ведут на блошиный рынок, притулившийся у входа на рынок большой, что за Районной больницей.
По одной такой тропе идут просто любопытные, которые никогда в жизни не видели спичечных этикеток, пленочных фотоаппаратов и граммофонных пластинок. По другой — пенсионеры и экономные хозяйки, намеревающиеся скинуть тридцатку с двадцатирублевой кастрюли. По третьей топают искатели более-менее ценного антиквариата, который изредка да попадается среди этих гор старых водопроводных кранов, шлангов и советских значков по пять рублей.
Пути их пересекаются здесь, на аллее рядом с конечной городской автобусной остановкой. Сергиевопосадская барахолка — хоть и скромная, но зато какая блошиная! В самом лучшем смысле этого слова.
Привет из Африки
Что общего между эфиопской купюрой достоинством в один быр и фарфоровым снегирем из Вербилок? Только то, что они встретились в Сергиевом Посаде на лотке у здешнего торговца Димы.
Цена товара Димы, как и у всех его здешних коллег, редко измеряется сотнями. Как правило, сумма сделки не превышает нескольких десятков рублей. Но есть у него одна вещь, стоимость которой буквально зашкаливает. Это буковый набор нард и шахмат ручной работы за две с половиной тысячи.
Нарды — популярная игра. К красивой вещи то и дело подходят гастарбайтеры из Узбекистана и Таджикистана, но, узнав цену, погрустнев, уходят.
“В Интернете такие пять тысяч стоят”, — Диме, бывшему работнику одного из местных НИИ, приходится быть в курсе цен на антикварном рынке. Более того, он сам удивляется, сколько нового он узнал, работая на “блошке”. Например, научился на глаз определять производителей фарфора и разбираться в моделях металлоискателей.
“Три копейки сорок восьмого года купишь?” — к Диме подлетает мужичок. Продавцы на блошином рынке иногда выполняют роль агентов для тех, кто не хочет либо стесняется стоять полдня у клеенки, на которой разложен товар. Если что-то ценное или просто интересное, Дима может взять.
Из четырех старых фотоаппаратов, выставленных на продажу, — один “Полароид”. Некогда ультрамодный предмет покрыт слоем пыли. Картриджи есть? Там внутри стоит, может, работает. “Полароид” отдают за двести, но если поторговаться, то цена упадет до ста рублей.
Рядом лежат “Зениты” по 1200 рублей (первоначально заоблачная цена, также понижаемая вдвое). Покупатели ведут себя странно, спрашивают, что с фотоаппаратами делать. “Положить дома как в музей. Молодость вспомнить”, — меланхолично предполагает продавец.
Впрочем, у многих вещей с барахолки есть шанс еще реально послужить своему новому хозяину. Краны от самовара, конфорки, колеса от детской коляски, радиолампы, двадцатилитровые бутыли и жетоны “Рожден в Мурманске” — как показывает практика, почти на каждый из вроде бы странных предметов находятся покупатели, знающие как и куда это с пользой применить.
Забытое слово “пластинка”
На самом деле Диму с нардами зовут по-другому — просто свое настоящее имя он предпочел скрыть. Впрочем, в свое время он как раз и пришел сюда, чтобы выбраться из осточертевшего домашнего заточения, в котором он, пенсионер по состоянию здоровья, оказался. Сидишь, говорит, в квартире, света белого не видишь, а тут хоть с мужиками посмеешься, поторгуешься — вот и день прошел.
Мужиков на аллее в десять утра в воскресенье около десяти. Есть и бабы — вернее, бабушки. Все занимают место с утра, первые появляются еще в начале восьмого. Анна Петровна принесла книги, аудиокассеты и плетеные коврики. Музыкальные хиты середины девяностых, классики и сборники полезных советов. Начальная цена за томик писательницы Мердок — тридцать рублей. Магнитофонные кассеты идут по десятке: “Внуку все без конца покупали-покупали. Теперь не надо, ему уж 22. А вот молодежь вчера взяла”.
И не жалко ей со всем этим расставаться? “Мне уже годы, я туда собираюсь”, — машет через плечо в сторону перпендикулярной аллеи, где продают котят и турецкий трикотаж. На самом деле улыбчивая пенсионерка не похожа на ту, кто собрался в мир иной.
“Для сочинений не нужно?” — спрашивает она с явным акцентом, показывая на сборник готовых сочинений ярко-малинового цвета. Десять лет назад переехала из Кубани, где был свой домик и муж. Мужа теперь нет, дом сгорел, сама пережила травму, лежала в больнице, а потом переехала в Посад к родственникам.
Говорит, продавать на рынке не так трудно, как трудно привыкнуть к городской жизни после благодатной Кубани. И народ здесь, оказывается, не такой как на юге — “запрется в своей комнате и сидит в ней”.
Рабочий день сегодня Анна Петровна установила себе до двух часов — авось, кто и выйдет из комнат и чего-нибудь наконец купит. А вокруг дикая смесь: канифоль и олово для пайки, кассовый аппарат, бутыль огромных размеров, замки, войлочный круг, финифть, памятные круглые значки к 1000-летию Крещения Руси...
Музей имени блохи
Специализации, профиля нет почти ни у кого из продавцов — в основном, в ход идет все, что найдено у себя на чердаках, в гаражах, а иногда в заброшенных домах. Многое из того, что нужно покупателям, в магазинах уже не встретить. Участники торговли понимают друг друга без лишних слов. Продавец и покупатель обмениваются репликами:
— Что хотели?
— Девять шаг один.
— Сегодня нет.
Что это значит, постороннему человеку неясно.
Приходят филателисты. Некоторые коллекционеры могли бы купить целый альбом целиком, но предпочитают делать это по частям за несколько дней. Зачем? Аргумент железный: “А пообщаться?”
Марки и монеты вообще отдельная история. Как рассказал один из продавцов, истинных увлеченных филателистов к нему ходят всего двое. И обе женщины! “Раньше марки можно было купить в киоске, а теперь где? Только на блошином рынке”, — не без оснований утверждают здесь. И советуют съездить на блошиный рынок в Москве, где ряды тянутся на километры.
Впрочем, и москвичи сюда заглядывают. Это, как правило, дачники, останавливающиеся в Сергиевом Посаде, чтобы купить провизию на дачу. Для них посещение блошиного рынка — своего рода культурная программа.
Нередко на аллею родители приводят детей — для последних это настоящий музей, где можно увидеть такие экзотические предметы, как угольный самовар и катушечный магнитофон. Иногда поход на блошиный рынок используется для того, чтобы увлечь ребенка новым хобби — будь то коллекционирование марок или машинок.
Ностальгирующие граждане покупают пластинки “Арабесок”. Творческие личности — баяны и мандолины. Их продавец время от времени делает музыкальную паузу, исполняя пару аккордов то на одном, то на другом инструменте.
Предсказывать, как пойдут дела, трудно. Бывает так, что человек привезет свой нехитрый ассортимент, так с ним весь день и просидит без покупателей, потратив только 100 рублей на проезд. Милиционеры к обитателям “блохи” наведываются, но нечасто. “Нас-то что трогать”, — недоумевают продавцы.
Верну себе свои деньги!
Один из самых колоритных персонажей посадского блошиного рынка — бывший геолог по имени Владимир.
Он вполне серьезно называет свою торговлю “бизнесом” и даже придумал собственный валютный курс — из рублей в рубли, из советских в российские. То, что в прежние времена стоило 10 рублей, на его прилавке продается за тысячу современных.
“Мы, старички, в другом месте не просуществуем, а тут у нас есть хоть какая-то возможность деньги наши вернуть”, — говорит геолог, бизнесмен и пенсионер в одном лице.
Проходящая мимо женщина как бы невзначай интересуется, сколько стоит начищенный до блеска самовар. Владимир с наигранной серьезностью провозглашает: “О-о! Это очень дорого. У меня очередь на аукцион, можете записаться”. И позже объясняет причины своего не самого приветливого ответа — мол, видит, что покупать она не хочет, а, скорее всего, хочет узнать, за сколько можно продать свой личный самовар.
Но обижать Владимиру никого нельзя, а то “бизнес” не пойдет. Торговлю, наоборот, нужно всячески поддерживать. “У нас в народе эта культура слабо развита, мы привыкли воевать, а не торговать, — говорит он. — Торговля — это мир, труд, общение, развитие. Людей надо раскрепощать — их милиция давила, режим давил, так вся жизнь прошла”.
Он рассказывает, как поездил по всей стране, называя себя “летуном”. Как специально менял работу, чтобы побывать на Камчатке, на Курилах, на Дальнем Востоке и в Средней Азии. “А теперь вот здесь моя стихия и другой стихии уже не будет”, — говорит человек, который на самом деле живет в Москве и на рынок приезжает проездом на дачу в нашем районе.
***
От строительных инструментов до электронных карт памяти, от трансформаторов до коллекции игрушек из “киндер-сюрпризов” — все это можно купить на одном пятачке. За коробку игрушек размером с автомобильную аптечку непременно попросят какую-нибудь круглую сумму, и эта удивительная “круглость” есть не что иное, как приглашение к торговле.
Но не все так мило и весело — порой невозможно определить, где в рассказах торговцев заканчивается правда и начинается легенда. Покупателю, не будучи сыщиком, трудно узнать, каким образом на прилавке блошиных рынков в России оказываются, например, военные ордена. Остается выбирать: верить — не верить, покупать — не покупать, полагаться на интуицию и здравый смысл. И все же фестиваль старых вещей в целом — явление мирное и безвредное.
Владимир КРЮЧЕВ
Популярное
опрос
Какой социальной сетью Вы чаще всего подьзуетесь?
