Общество

Последний эшелон

09 июня 2011 3225

Их осталось совсем немного, ветеранов, людей, которые пережили войну. Мы уже перестали делить их на фронтовиков, солдат советской армии, и тыловиков. Для нас они единое целое, олицетворение победы силы и духа русского народа в страшной, исковеркавшей тысячи судеб войне. Они и до сих пор остаются “бойцами”, только теперь совета ветеранов города Пересвет.

Мария Федоровна Исайченко — одна из самоотверженных активистов совета. Она в свои 86 лет по жизнелюбию и творческой энергии даст фору любому молодому человеку. Даже не верится, сколько за всю жизнь пришлось пережить этой хрупкой женщине.

Она родилась в селе Сенково Почепского района Брянской области на второй день Пасхи. “Верно, к счастью”, — подумала в роддоме ее мать, подставляя притихший живой кулек к первым весенним солнечным лучам, пробравшимся за подоконник. Родители назвали ее Маруся. Бойкая девчушка с детства выделялась из толпы сверстников живостью характера. Пожалуй, это ценное качество Мария Федоровна сумела сохранить и сейчас.

Первое испытание и первая неосознанная еще боль выпала Марусе в два года, когда скоропостижно скончался ее отец. Матери тогда срочно пришлось выйти на работу, чтобы обеспечивать двух оставшихся на ее попечении малышей. Тогда женщина думала, что нет ничего страшней, чем остаться после потери близкого человека одной. Однако будущее доказало, что страх за детей все-таки сильнее горечи из-за смерти мужа.

ЭТО СТРАШНОЕ СЛОВО — ВОЙНА

— О войне мы узнали по радио из выступления министра иностранных дел Молотова, — вспоминает Мария Федоровна. — Мне в то время только исполнилось 18 лет. Нас, комсомольцев, собрали тогда, чтобы помогать при транспортировке раненых в больницы.

К тому времени семья Марии перебралась в Белоруссию в город Кричев Могилевской области. Поскольку в городке располагался большой железнодорожный узел, бомбили часто. Со стороны Минска приходили эшелоны с ранеными. Совсем молоденькой девчонке, еще толком не знавшей, что такое жизнь, вдруг разом выпало увидеть море крови, осознать что такое боль, смерть...

— Раненых обычно грузили в “телячьи” вагоны для перевозки животных, — дыхание Марии Федоровны прерывается от нахлынувших воспоминаний. — Бойцы лежали прямо на досках, без подстилки. Очень хорошо помню одного летчика. Его привезли как раз в таком вагоне. Паренек был совсем молоденький — до него нельзя было дотронуться, перебит позвоночник. От любого движения он страшно кричал и терял сознание.

В конце июня немец вплотную подступил к Кричеву. Население стали срочно эвакуировать. Маруся с мамой, которая тогда работала телефонисткой на станции, оставались в городе до последнего. На работу шли вдвоем каждый день с чемоданом, в него на всякий случай были собраны документы и самые необходимые вещи. Из Кричева им пришлось уезжать с последним эшелоном. Во время переправы немецкие самолеты начали очередную бомбежку. Снаряды чудом не угодили в железнодорожный мост и не отрезали последний путь к отступлению.

— После благополучной переправы мама решила ехать к родне, — продолжает рассказ Мария Федоровна. — Брату отца как-то передали, что Марфуша (так звали мать) приехала в Почеп. Он запряг телегу и поехал за нами. Однако моя сестра с тремя детишками на руках, самому младшему было всего 8 месяцев, эвакуировалась раньше. И мама решила отправиться за ней под Харьков в город Изюм.

ТАЛОНЫ ЗА ПИДЖАК

Однако добраться до Изюма им было не суждено. Немецкие бомбежки сбивали все планы. Марусе с мамой пришлось поменять несколько городов, прежде чем они осели в Воронеже. Тогда там было еще относительно спокойно. Если в Брянской области люди скрепя сердце резали скотину, жгли дома и уходили жить в лес, то в Воронежской на рынке еще спокойно торговали, по Марусиным меркам, дефицитными продуктами: молоком, медом, домашним салом.

— В Воронеже нас приняли хорошо, дали талоны на одежду: у нас тогда было все летнее. Представляете, на улице октябрь, а я все еще как была до войны в белых брезентовых тапочках, — смеется Исайченко. — На талоны мы приобрели железнодорожную форму: юбки и пиджаки и смогли хоть немного перевести дух.

В мае 1942 года два офицера из военкомата приехали набирать девушек в полк связи. Маруся всегда отличалась неуемной инициативой и, как истинная комсомолка, одна из первых подала заявление на зачисление в полк. Военкомовцы отобрали тогда 20 человек добровольцев, всем девчонкам было не больше 19 лет.

— До сих пор жива моя книжка красноармейца, — рассказывает Мария Федоровна. — Помню, мама даже не стала возражать против моего решения. А я, видимо, осознав, на что согласилась, разревелась, боялась оставить маму одну. Уехали мы очень быстро. Мама едва успела собрать мне узелок, к которому были пришиты тесемки, чтобы удобнее носить за плечами. Рано утром нас выстроили у поезда. День такой хороший был, мама все время плакала, а я ее успокаивала. Доехали мы до места назначения не все: несколько девочек сбежали из состава на ближайшей станции.

Новоиспеченных связисток привезли в дремучий лес, где в землянках дислоцировался их 32-й полк связи, и начали обучение. Марусю выучили на радистку, однако повоевать на передовой девушкам так и не пришлось.

САВВА + МАРУСЯ

— Известие о Победе я услышала по радио. Помню, по радио начали крутить разные песни, Русланову... — волнуясь, рассказывает Мария Федоровна. — В то время я уже служила старшиной гарнизона в войсках НКВД на Дальнем Востоке на заводе Молотова.

Известие о Победе всколыхнуло весь завод. Люди высыпали на главную площадь, поздравляли друг друга, целовались, плакали, пели песни, а потом всей толпой пошли в город, до которого было 15 километров.

С Победой пришла и долгожданная демобилизация. Марусю, у которой на ту пору еще не было своей семьи, уговорили остаться на сверхсрочную службу еще на год. Именно в это время ей суждено было повстречать своего суженого, тогда младшего лейтенанта Савву Саввича Исайченко. Стройный подтянутый молодой человек, который сидел в кабинете начальника, когда она туда зашла, сразу приглянулся Марии. Через пятнадцать минут они уже с интересом разговаривали в коридоре. А еще через два часа Савва сделал понравившейся девушке предложение. Времени на раздумье у Маруси не было, лейтенант через день должен был уезжать. Пришлось рискнуть и согласиться.

— В день свадьбы Савва зашел за мной в 9 часов утра. Помню, был мороз и такой пронизывающий ветер, — вспоминает Исайченко. — Я побыстрее закуталась в шинельку, вместо фаты повязала вязаный белый пуховый платок, который мне кто-то дал. Так нас и расписали...

Столь быстрый выбор не стал ошибкой. Душа в душу Мария с Саввой прожили 49 лет. Брак принес им троих ребятишек. Одиннадцать лет семья прожила в Челябинске-40, пока там не случилась авария. Потом Савву перевели служить в полк, который дислоцировался на Новостройке. Так семейство Исайченко осело в наших краях.

Боевых подруг Марии Федоровны жизнь тоже разбросала по миру. Собраться вместе всем, кто остался в живых из их 32-го стрелкового полка, трудно. Впрочем, они собираются, только каждый у своего камня. Это не сложно: памятные обелиски погибшим воинам установлены в каждом мало-мальском населенном пункте нашей родины, где шли бои, где погиб хоть один солдат. Собираются, чтобы вспомнить эти дни, вспомнить хоть и скупую, но радость, которая была в те тяжелые годы. Собираются, чтобы рассказать о войне молодым, чтобы внуки и правнуки тоже помнили и чтобы не повторилась война.