УТЕРЕТЬ СЛЕЗУ РЕБЕНКА

16 апреля 2007 2162

УТЕРЕТЬ СЛЕЗУ РЕБЕНКА Внешне эти дети не отличаются от сверстников. Разве что больше недетской серьезности в глазах. “Они знали горе с самого рождения, — говорит преподаватель Хотьковской школы-интерната для детей с тяжелыми нарушениями речи Любовь Балашова. — Мы должны всегда об этом помнить”.

Иные

Что стоит за медицинским термином “тяжелые нарушения речи”? Помимо прочего, дети с таким диагнозом поступают в интернат с диагнозами “дислексия” (нарушение, сказывающееся на способности читать — именно на способности, речь идет не о неумении) и “дисграфия” (нарушение, сказывающееся на способности писать), а также с другими более тяжелыми диагнозами. Как же их учить? К тому же, как правило, их и в школу отправляют позже, чем сверстников. За одной партой могут в первом классе помещаться дети разных возрастов.

— Психологически они заметно отличаются от учеников обычных школ. Более ранимые, иногда более замкнутые, но вместе с тем изголодавшиеся по душевному теплу, гораздо более отзывчивые на добро, — считает преподаватель школы-интерната Ирина Шимко, много лет работавшая до перехода в Хотьковский интернат в обычной школе. — В чем-то с ними сложнее, в чем-то проще. Душа радуется, когда видишь прогресс. Вот один из моих учеников, Женя, которого я вела с подготовительного класса. Ему теперь восемь лет. Сколько мы с ним бились, чтобы запомнить буквы “О” и “А”! Полгода, наверное... Теперь он умеет читать. А по математике вообще успевает прекрасно, склад ума такой — не гуманитарный. Для педагога такие успехи — огромная радость.

Дети в классах и коридорах интерната выглядят гораздо более дисциплинированно, чем во многих школах. Сразу встают, когда входит директор, вежливо здороваются. Но это не от муштры. В детдомах муштра есть, а шалопаев полно.

— С ними мы проводим гораздо больше времени, чем учителя в других учебных заведениях. И для нас они фактически становятся нашими детьми, — говорит Любовь Балашова. — Если воспитывать с любовью, то это очень дисциплинирует. Я, кстати, своим подопечным всегда говорю: ругают детей, которые небезразличны. Если бы вы мне были безразличны, так я бы смотрела сквозь пальцы на ваше поведение, не делала бы никаких замечаний.

При школе-интернате работает педагог-психолог. Понятно, что для ребенка осознать, что он не такой, как другие, — это травма. Но к тому же у многих из них сложные семьи. Более трех десятков воспитанников официально признаны сиротами. А у многих других, как признаются в беседах педагоги, “такие родители, что лучше бы их вовсе не было”: пьянствуют, а что сопряжено с пьянкой, общеизвестно: драки, скандалы и прочее. Они просто забывают в пьяном угаре о том, что у них есть дети.

— Бегут отсюда? — спрашиваю я у Балашовой.

— Давненько такого не было. В последние годы не помню подобных случаев. А раньше, если иногда и бежали, то, как правило, в случаях, когда это провоцировали сами родные своим поведением. Вот, предположим, обещали забрать ребенка на выходные и не приехали. Мальчик думает: а что же происходит дома? Может, папа запил, может, бьет маму? Ну, и отправляется проверить...

В интернате есть преподаватели, которые проработали там с момента открытия — тридцать лет. Большинство учителей и воспитателей работают по многу лет. Случайные люди на этих должностях не задерживаются.

Классы стараются обустроить так, чтобы детям было удобнее и по последним научным рекомендациям. Скажем, острые углы раздражающе действуют на детскую психику. Граница окрашенных стен и потолка проведена волнистая. На потолке в подготовительном классе нарисованы мудреные стрелки. Это такое упражнение для ребят: надо водить взглядом по указанным ими направлениям. Между этажами — красивый витраж, сделанный одним из преподавателей. Стены в коридорах расписаны тоже руками работников интерната — яркими рисунками. Но вот из-под рисунков пробивается грибок, разъедающий стены. С этим работники интерната своими силами справиться не могут.

В “сумрачной” зоне

Главное мое впечатление от Хотьковской школы-интерната: здесь работают люди не просто неравнодушные, но такие, которым удается сделать для детей гораздо больше, чем позволяют скудные материальные средства. Волшебной палочки, чтобы доставать деньги из воздуха, у них нет. Но, благодаря добрым людям, которых им удается привлекать к сотрудничеству, небольшие чудеса в интернате иногда случаются...

Поселок Жучки, близ Хотькова. Рядом с автобусной остановкой, притулившейся у забора коррекционной школы, на днях сделали, наконец, новую разметку, установили “лежачего полицейского” и поставили знаки, предупреждающие о том, что дорогу здесь могут переходить дети. Радость для школы? Естественно. Только было бы наивно полагать, что все эти работы были организованы чиновниками — они-то на письма, которые по сему поводу приходили им несколько лет, реагировали мало. Другое дело — спонсоры, их и нужно благодарить. Вообще благотворители играют в жизни школы-интерната большую роль. По необходимости, поскольку бюджетных средств не хватает.

Когда я подходил к входу в здание, ученики в аккуратной форме как раз выносили старые кровати. Их заменят на новые, которые приобретены на благотворительные средства. В классных комнатах и палатах, где живут воспитанники, везде лежат ковры. Чувствуется, что руководство школы хочет создать для детей условия, максимально приближенные к домашним. Большая часть этих ковров тоже получена в подарок.

Но за счет спонсоров провести капитальный ремонт вряд ли возможно. А между тем он школе крайне необходим. Стены, как я уже говорил, осыпаются, потому, что их “ест” грибок. В одном крыле окна не открываются вовсе: старые рамы рассохлись, и окна просто пришлось заколотить. Коммуникации давно прогнили — водопровод прорывает регулярно. А трубы отопления, которые не меняли уже лет двадцать, в морозы нагревают некоторые помещения до... плюс пяти градусов, не больше.

Ну а как же национальные проекты, так широко разрекламированные? А никак. Коррекционные школы-интернаты, равно как и детские дома, из поля зрения разработчиков нацпроекта выпали, оказались в “серой” зоне. Их преподавателям и ученикам никакие гранты не светят.

Финансирование школы ведется из двух источников — областного и районного бюджетов. По защищенным статьям, включая зарплату преподавателей, питание, одежду для воспитанников, учебники — вопросов нет, все финансируется четко. Но на остальное денег не хватает. Самая болезненная проблема — ремонт. Вторая по значимости — мебель. И так далее, включая проблему установки автоматизированной системы пожарной сигнализации (свыше 2 миллионов рублей!), на которую в бюджете средств нет и пока не предвидится... А выделенных в этом году 800 тысяч рублей на ремонт из районной казны хватит при нынешней дороговизне только на то, чтобы сменить сантехнику в туалетах и душевых, да и то лишь в одном крыле здания.

УТЕРЕТЬ СЛЕЗУ РЕБЕНКА Сделаем мир добрее

Конечно, в “неблагополучных” семьях риск появления ребенка с тяжелыми нарушениями речи гораздо выше. Но на самом деле нет никакой гарантии, что когда-нибудь такое горе не посетит и вполне обеспеченную и благополучную семью. Не стоит забывать об этом. Вдруг когда-нибудь это коснется лично вас?

Между тем специфика Хотьковского интерната состоит в том, что ему, в отличие от обычных школ, родители помочь ничем, как правило, не могут. Приходится надеяться на то, что мир не без добрых людей.

Как рассказал мне директор школы-интерната Юрий Егоров, существует общественный проект, направленный на оказание помощи этому заведению, которое в старину назвали бы богоугодным. Подробнее о проекте и реквизиты интерната заинтересовавшиеся могут прочитать в сети Интернет по адресу http://nashi-deti-2007.narod.ru. Или же их можно выяснить непосредственно в школе-интернате. “Сделаем мир добрее!” — под таким девизом осуществляется данный проект.

Алексей ВАСИЛИВЕЦКИЙ
Фото Алексея СЕВАСТЬЯНОВА
 
Газета "Вперед"